Во имя правого дела. С НАТАЛЬЕЙ ЛЕБЕДЕВОЙ, российским историком, на протяжении многих лет занимающимся Катынским преступлением, беседуют ЯРОСЛАВ КРАВЧИК и ТОМАШ БОГУН

Почему произошло Катынское преступление?

Наталья Лебедева Намерения советского руководства по отношению к полякам, содержавшимся в спецлагерях НКВД, не были ясны. В начале декабря 1939 года было решено передать личные дела полицейских из Осташкова на рассмотрение Особого совещания при НКВД СССР. С этой целью в лагерь прибыл сам Петр Сопруненко, начальник Управления по делам военнопленных НКВД. Документы были отправлены, и 22 февраля 1940 года 600 человек приговорили к ссылке в лагеря на Камчатке на срок от трех до шести лет.

Ранее, 20 февраля, Сопруненко написал письмо своему начальнику, Народному Комиссару внутренних дел Берии, предлагая передать Особому совещанию документацию военнопленных, содержавшихся в Козельске и Старобельске, в том польских разведчиков и военных поселенцев. Он также обратился с предложением распустить по домам около 700 врачей, инженеров и адвокатов, чья антисоветская деятельность не была доказана. На этом документе Берия написал: Товарищ Меркулов, переговорите со мной. Уже 22 февраля Меркулов, заместитель Берии, подписал директиву, в которой распорядился о допросе польских военнопленных областными властями НКВД. Существует еще один документ, в котором фигурирует запрос о выполнении плана по вывозу военнопленных, приговоренных к ссылке. Однако данный план был приостановлен, равно как и рассмотрение дел поляков Особым совещанием. В это время Берия готовил записку Сталину и другим членам Политбюро о расстреле. Составлено оно было 2−5 марта, вероятнее всего, 3 марта, что мне удалось определить по числу военнопленных, находившихся тогда в лагерях, которое совпадало с тем, которое было указано в записке. Предварительный проект был подготовлен к 29 февраля. Возможно, Сталин вносил какие-то коррективы. Документ дорабатывался до 3 марта и окончательно был принят Политбюро 5 марта.

Что же в таком случае произошло в период с 20 февраля по 5 марте, раз было принято решение о расстреле поляков? Я думаю, что Берия предлагал их убить, а окончательное решение принял Сталин. Стоит обратить внимание на предложение, включенное в документ Берией: Каждый из них [военнопленных] только и ждет освобождения, чтобы иметь возможность активно включиться в борьбу против советской власти. Как бы они это сделали, сидя в лагерях и тюрьмах? Военнопленные могли представлять какую-либо опасность только в случае начала войны СССР с Великобританией и Францией. В то время шла советско-финская война, а западные союзники планировали отправить в Финляндию экспедиционный корпус, в котором должны были воевать и поляки, а также бомбить нефтяные месторождения в Баку и на Кавказе, что могло лишить СССР его единственных на тот момент нефтеисточников и серьезно ослабить немецкую армию, использовавшую советскую нефть. Эти планы были заблокированы Швецией, которая не согласилась предоставить свою территорию, и Турцией, не предоставившей свое воздушное пространство. Если бы было иначе, вооруженный конфликт с западными державами был бы неизбежен. Сталин этого не хотел и приказал прервать наступление в Финляндии, а также подписать перемирие. Но в то же время он приказал ликвидировать польских офицеров.

Почему в России до сих пор отрицают ответственность за Катынское преступление несмотря на то, что было обнародовано столько подтверждающих его документов?

Наталья Лебедева Мы располагаем целым множеством документов, свидетельствующих о расстреле польских офицеров и политических заключенных НКВД. В документации Осташковского лагеря имеется информация об истреблении. Мой друг, работавший в архивах ФСБ, рассказывал, что в тех документах есть доклады Меркулову о числе расстрелянных в конкретные дни офицеров в Твери, которая в то время называлась Калинин. В них говорится в общей сложности о 6 000 человек. А ведь до Калинина немцы не дошли и, соответственно, убили их не они. Несмотря на это, по-прежнему есть те, кто утверждает, что все это вымысел. Виктор Илюхин, покойный депутат Государственной Думы, и Плотников, который себя считает экспертом той же Госдумы, опубликовали статью о Нюрнбергском процессе и Катыни, в которой доказали, что в этом преступлении виновны немцы.

На конференции, которая проходила полтора года назад в Музее Вооруженных Сил, тот же Плотников выступил с докладом, выдвигающим тезис о немецкой ответственности за Катынь. Конференцию вел генерал Василий Христофоров, начальник архивов ФСБ, который после окончания заседания сказал ему: Как вы можете быть экспертом Государственной Думы, если несете такую чушь? Дума же постановила, что это было одно из наиболее тяжких преступлений сталинского периода. Когда сторонники Плотникова пытались еще дискуссировать, то услышали следующее: Генерал  Христофоров знает все документы ФСБ, посвященные этой теме, и те, которые обнародовали, и те, которые никогда не были опубликованы. Если бы существовал какой-либо документ, подтверждающий немецкую ответственность, то Дума не признала бы Катынский расстрел сталинским преступлением.

И даже несмотря на то, что власти Российской Федерации официально это признали, по телевизору все равно показывают передачи, представляющие ложную версию событий. В 2011 году, когда президент Дмитрий Медведев отправился в Смоленск почтить память Леха Качиньского в годовщину его гибели, меня пригласили на государственное телевидение. В студии, в числе прочих, присутствовал Кургинян, главный редактор националистического журнала «Суть времени». Я взяла с собой книгу «Белые пятна — чёрные пятна: сложные вопросы в российско-польских отношениях» и, заявив, что она доказывает возможность сотрудничества с польскими историками и схожесть наших идей, он выхватил ее из моих рук. Кургинян наткнулся на мою статью «Катынское преступление» и заорал: Какое еще преступление?! Как вы можете писать такие вещи?!

Это был просто кошмар. Я отстаивала свою позицию, как могла, но ведущий постоянно меня перебивал. В конце передачи всем предоставили возможность высказаться, только не мне. В ней также принимали участие польские режиссеры Кшиштоф Занусси и Анджей Вайда, которых так перекрикивали, что их едва было слышно. У меня было такое ощущение, что меня смешали с грязью.

Те, кто поддерживает демократию, не может спокойно смотреть на подобные манипуляции, но у националистов и людей, мыслящихся в таких категориях как: «поляки всегда были настроены к нам враждебно, такими и остаются» или «Катынь — это вымысел», такие передачи вызывают симпатию. К сожалению, это по-прежнему бóльшая часть нашего общества.

С чего началось ваше исследование Катынского преступления?

Наталья Лебедева Произошло это случайно. Журналист Владимир Абаринов, который был одним из первых, кто занялся этой темой еще в советское время, показал мне письмо, полемизирующее с его статьей. Автором письма был офицер, служивший в батальоне конвойных войск НКВД, и сторож в Козельском лагере. В его письме не было совершенно ничего занимательного, кроме номера данного батальона. Я посоветовала Абаринову поискать информацию об этом подразделении в Центральном архиве Красной Армии или в архиве НКВД. Тот пошел, но написал, что запросил документацию по Катыни, но ничего не получил — оказалось, что ни в одном документе не фигурировало слово «Катынь». Тогда я сама отправилась в архив и нашла документацию батальона, охранявшего Козельский лагерь. Батальон этот получал приказы из Главного управления конвойных войск НКВД, поэтому я дошла до тех досье и собрала гораздо больше информации. Так, я узнала, что конвои перевозили узников в Гнездово, расположенное вблизи Катынского леса. Я сразу поняла, что напала на верный след. 

Директор Центрального архива Красной Армии, которая крайне опасалась этой темы, сказала: Почему вы здесь сидите? В соседнем здании находится отдельное хранилище с документами о военнопленных.  Я сообщила об этом историку Юрию Зоре, и он оформил нам пропуска. Тогда я была занята, так что он пошел первым и сразу направился в Главархив при Совете Министров, запросил эти документы, в результате чего архив закрылся на полгода. Позже мне все удалось туда попасть. На основе проведенных исследований я написала статью и отдала ее в печать в ежемесячное издание «Международная жизнь». Ксерокопии почти 70 документов, которые я получила в архиве, дошли через Сергея Станкевича до влиятельного секретаря ЦК КПСС и члена Политбюро Александра Яковлева. Тот показал ксерокопии генеральному секретарю ЦК КПСС Михаилу Горбачеву, который даже хотел их опубликовать, но Политбюро это отклонила.

Станкевич также сообщил о существовании таких документов в газету «Московские новости». Я как раз должна была уезжать в Великобританию, как вдруг ко мне по этому вопросу пришел журналист Геннадий Жаворонков. Я согласилась на публикацию этих материалов, но только при условии, что согласится и Яковлев. Яковлев не только согласился, но и прямо-таки настаивал, чтобы главный редактор «Московских новостей» их издал. Начался настоящий переполох. Главного редактора вызвали к Фалину, заместителю заведующего Отделом международной информации ЦК КПСС, который, как мне рассказывали, топал ногами и кричал, что мне никогда больше не дадут пропуск ни в один архив, что я никуда не поеду и ничего не опубликую. Все те три недели, что я была в Англии, я жила в постоянном напряжении и понятия не имела, что со мной будет. Наша с Жаворонковым статья под названием «Катынская трагедия» вышла 25 марта 1990 года, а 13 апреля информационное агентство ТАСС заявило, что Катынское преступление было совершено НКВД. Я горда тем, что заставила власти признать этот факт. Иногда стоит все поставить на одну карту во имя правого дела.

Благодарим за беседу

пер. Мария Гуральчик

Беседа была проведена в 2014 году.

Наталья Лебедева, российский историк, работает в Институте всеобщей истории РАН, занимается международными отношениями и историей Второй мировой войны. Многие годы исследует Катынское преступление, внося колоссальный вклад в его документирование и борьбу с «катынской ложью» в СССР и России.  Награждена Командорским крестом ордена заслуг перед Республикой Польша, а историко-философский факультет Лодзинского университета присвоил ей степень хабилитированного доктора. Член российско-польской Группы по сложным вопросам. В Польше была опубликована ее книга «Катынь: преступление против человечества» (Варшава, 2007 г.), участвовала также в работе над подготовкой четырехтомного первоисточника «Катынь:  документы преступления».